+7 (777) 001 44 99
Қазақша
Русский
English
Қазақша
Русский
English
Как изменилась ситуация с психологической помощью детям за этот год; могут ли центры поддержки помочь, если ребёнок испытывает насилие со стороны родителей; почему мамы и папы не доверяют психологам; с какими трудностями сталкиваются сами специалисты и что нужно, чтобы казахстанские дети стали счастливее — обо всём этом в материале-исследовании на Tengrinews.kz.
Сложные отношения детей и родителей — самая частая проблема
Несмотря на разгар школьных каникул, на прошлой неделе в Центр психологической поддержки в Павлодаре обратились 20 клиентов. Клиенты здесь — это дети, родители и педагоги. С каждой категорией специалисты работают отдельно: все они участники одной системы и у каждого — свои потребности.
"Чаще всего к нам приходят с проблемами во взаимоотношениях между родителями и детьми, — рассказывает Жанар Сматаева, директор павлодарского центра психологической поддержки. — Особенно тяжело в подростковом возрасте, когда связь между поколениями теряется, и они перестают слышать друг друга".
По правилам, ребёнок может попасть на консультацию только с согласия законных представителей. Если подросток обращается самостоятельно, сначала проводится беседа, во время которой его стараются убедить привлечь родителей.
"Бывали случаи, когда психолог переписывался с ребёнком и в итоге тот соглашался поговорить со взрослыми. Мы не можем нарушать закон — должен быть законный представитель", — уточняет Сматаева.
Работа в Центре строится индивидуально: информация не передаётся в школу, даже фамилии не фиксируются — всё анонимно. Приём ведётся на казахском и русском языках, с 9:00 до 18:00, включая выходные при необходимости. Консультации бесплатные и проводят их очно, онлайн и даже с выездом на место.
"На первой встрече мы определяем план работы, составляем программу сопровождения. Одна консультация длится 45 минут. Бывает, что встречаемся с клиентами в течение полугода. Иногда даём паузу, потом возвращаемся, пока вопрос не будет решён", — говорит Сматаева.
Жанар Сматаева, фото предоставлено спикером
В фокусе и родители. По словам директора, школы и центры стараются их поддержать.
"Проводим родительские клубы, лекции, презентации, приглашаем специалистов из кризисных центров. Всё зависит от мотивации родителей — кто заинтересован, тот приходит и получает нужную информацию и поддержку", — добавляет она.
Летом работа центра не останавливается. Помимо регулярных консультаций, в Павлодаре запустили проект "Летняя академия" — в детских лагерях были организованы площадки психологической поддержки. Чтобы дети могли не только отдыхать, но и получать эмоциональную разгрузку.
Кроме того, павлодарский центр сейчас готовится к запуску проекта "Апгрейд" для педагогов, включая воспитателей детсадов.
"Эмоциональное выгорание — большая проблема, особенно среди воспитателей. Мы хотим развивать эмоциональный интеллект педагогов и проводить профилактику профессионального выгорания. Это поможет предотвращать опасные инциденты", — объясняет Сматаева.
Но и это ещё не все их задачи и активности. Специалисты центров проходят тренинги и семинары, организованные Министерством просвещения и международными организациями, такими как UNICEF (международная организация по защите детей при ООН). Ведут документацию, составляют планы, участвуют в совещаниях и обмениваются опытом с коллегами из других регионов.
Чтобы защитить от буллинга и суицидов
Вообще центры психологической поддержки были созданы в Казахстане в рамках Комплексного плана по защите детей от насилия, профилактике суицидов и обеспечению их прав и благополучия. План был утверждён в 2023 году, а сами центры (всего их сейчас 20 по республике) начали работу в 2024-м.
Они, кроме консультаций, оказывают методическую работу школьным психологам и социальным педагогам, а также работают в связке с кризисными центрами, органами опеки и институтом Уполномоченного по правам ребёнка.
Одна из главных задач всей этой инфраструктуры — снижение уровня подростковых суицидов, в том числе и за счёт профилактики буллинга и насилия. Дело в том, что, по данным Всемирной организации здравоохранения (на 2020 год), Казахстан по количеству подростковых суицидов занимает 12-е место в мировом рейтинге. Причём, 10 лет назад республика вообще входила в тройку государств, где были самые высокие показатели суицидов среди подростков и детей.
"Меня, если честно, очень удивил сам факт открытия этих центров, — говорит Светлана Богатырёва, руководительница фонда "Just Support", который работает в том числе и в сфере защиты прав детей. — Долгие годы общественные организации добивались этого открытия, мы возили представителей системы образования за границу и показывали, как это может работать. Но не было никакой реакции. И вдруг в какой-то момент это попало в поле внимания президента, и как-то всё начало развиваться, и такое ощущение, что мы были услышаны, и появились эти центры. Это было, конечно, приятное удивление, что, оказывается, можно найти и бюджеты, и механизмы, и специалистов, и запустить это всё".
Светлана Богатырёва, фото предоставлено спикером
Однако Богатырёва подчёркивает, что теперь этим центрам необходим постоянный внешний мониторинг и качественная оценка, чтобы их деятельность не превратилась в формальность.
Психологам не хватает знаний?
Первый мониторинг центров в 2025 году провёл как раз Just Support. Они проанализировали 13 ключевых документов, разработанных в рамках Комплексного плана по защите детей от насилия, провели интервью с 20 сотрудниками специально открытых центров поддержки и 20 школьными психологами по всей стране. В итоге получился 70-страничный документ, который подробно описывает всю работу этой системы.
Главные проблемы, на которые обращают внимание авторы исследования, перекликаются и с тем, что говорят в интервью представители центров — высокие нагрузки, отсутствие подходящих условий для работы, нехватка специалистов.
"Если открыть диплом выпускника по специальности "педагог-психолог", мы не найдём там предметов по сопровождению детей с суицидальными рисками. Это серьёзный пробел — особенно в тех случаях, когда ребёнок уже прошёл госпитализацию, — говорит Наталья Качалкина, руководитель центра психологической поддержки из Петропавловска. — Родители часто скрывают этот факт, и школьный психолог не знает, как правильно сопровождать такого ребёнка. Хотя этой работой должны заниматься только клинические психологи".
Наталья Качалкина, фото предоставлено спикером
Авторы мониторинга подтверждают слова Качалкиной.
Каждое это направление требует от психолога пристального отслеживания темы, новых исследований и методик работы. Правда, специалистам центров доступны бесплатные курсы от Национального научно-практического центра "Дарын" и Национального центра повышения квалификации "Өрлеу". Но они не покрывают все потребности психологов в знаниях и оставляют желать лучшего по качеству подготовки и проведения курсов.
Есть запрос на платные курсы, но зарплата психолога не позволяет оплачивать курсы по рыночным ценам. Иногда школьные психологи пытаются самостоятельно повышать свой потенциал, но этого недостаточно.
"В последние 10 лет на должном уровне нет таких курсов (повышения квалификации — прим. редакции). Я сама "варюсь", сама что-то новое узнаю. Конечно, оплачиваю сама эти обучающие семинары", — из интервью школьного психолога для исследования.
Петропавловский центр также пытается предоставлять своим специалистам актуальную информацию, и, например, в мае 2025 года, перед завершением учебного года, они провели два семинара. Основная тема — летнее сопровождение детей, у которых были попытки суицида.
"Раньше работа с категорией детей, прошедших госпитализацию в Центрах психического здоровья, велась только педагогами-психологами без сопровождения психологов из поликлиник. Сейчас эта работа ведётся совместно. По факту только психолог-клиницист может сопровождать эту категорию детей. Акцент делается на формировании у детей стрессоустойчивости и навыка говорить твёрдое "нет" — это важная часть профилактики рисков", — уточняет Наталья Качалкина.
При этом им самим не всегда хватает профессиональной поддержки.
"Супервизия необходима всем нашим специалистам. Да, у нас есть головной центр — "Өркен", и они оказывают помощь, но этого недостаточно. Поддержка должна быть системной и глубокой. Особенно она нужна социальным педагогам — они часто работают с самым сложным контингентом", — подчёркивает коллега Натальи из Павлодара Жанар Сматаева.
"Образование" (Минпросвещения — прим. редакции) не проводит супервизию для специалистов вообще, в "образовании" не предусмотрена такая работа. Но если нам нужна, мне лично нужна какая-то терапия, я иду, записываюсь к частным психологам, получаю уже за свои личные деньги, например, ту же психологическую помощь", — из интервью школьного психолога для исследования.
Маленькая зарплата и работа в выходные
Однако недостаток знаний — далеко не единственная проблема, с которой сталкиваются сотрудники казахстанских центров поддержки. Они работают в условиях невероятной нагрузки и недостаточных ресурсов, выяснилось в ходе исследования.
При стандартном 8-9-часовом рабочем дне психологи могут принять до 10 клиентов в сутки и нередко выходят на работу в выходные и по вечерам без какой-либо компенсации. По этой причине в центрах большая текучка кадров и дефицит квалифицированных специалистов.
С другой стороны этой системы — школьные психологи. В интервью авторам мониторинга они признавались, что после запуска центров им стало легче работать. Однако перегруженность чувствуют и они. Например, в исследовании говорится, что, несмотря на нормативы (один психолог на 500 учеников), в некоторых школах на одного специалиста приходится в несколько раз больше детей, а также сотрудников и родителей, с которыми тоже необходимо работать. Дополнительную нагрузку создаёт поддержка учащихся с особыми образовательными потребностями.
Причём, вся эта деятельность требует отчётности, которая занимает значительную часть рабочего времени. Свою работу требуется подтверждать и визуально — делать фото и видео, что не всегда возможно из-за нежелания детей участвовать в съёмках. Кроме того, у школьных психологов не всегда есть отдельный кабинет, приходится делить рабочее пространство с другими специалистами, а отсутствие цифровизации только усугубляет ситуацию (много места занимают шкафы с папками и личными делами).
Большой проблемой остаётся и отсутствие выделенного времени для работы с детьми, из-за чего психологи вынуждены искать возможности для встреч в перерывах или за счёт других уроков.
Родители боятся психологов?
Возвращаясь к работе центров, которые должны разгрузить школьных психологов, Центр в Петропавловске, как и в Павлодаре, принимает три категории клиентов — детей, родителей и педагогов. И здесь такие же высокие нагрузки. Тем более, что спрос на психологическую поддержку в Казахстане растёт.
"Сами подростки охотно приходят в центр и участвуют в наших мероприятиях. У меня есть опыт работы в школьном образовании, и я вижу, что ученики с удовольствием делятся, открываются, обращаются. А вот взрослые иногда не воспринимают психологов всерьёз, не понимают, кто мы и чем занимаемся. Но со временем становятся более лояльными, особенно когда видят результаты", — добавляет к своим предыдущим словам директора центра в Петропавловске Наталья Качалкина.
И так вскрывается ещё одна проблема. Качалкина отмечает, что многие родители настороженно относятся к работе психологов. Причин для того отношения несколько. Например, родителей может смущать тот факт, что психологи работают в том числе и с детьми с особенностями развития. В сельских школах это недоверие усиливается стигмой — обращение к психологу вызывает подозрения и считается чем-то стыдным. Из-за этого семьи избегают помощи, даже когда она доступна.
О том, что родители часто становятся препятствием для оказания психологической помощи их детям, говорит и исследование Just Support. Во-первых, его авторы обращают внимание на то, что ребёнок не может обратиться к психологам без участия законного представителя.
Во-вторых, в ходе опросов выяснилось, что многие родители боятся того, что обращение в центры может привести к изъятию ребёнка из семьи органами опеки.
В-третьих, родители часто путают психологов с психиатрами (о работе с которыми есть ещё больше предубеждений) и отказываются подписывать согласие на консультации и так далее.
"Я изучила группы родительские, где про психологов пишут нехорошие вещи. Большинство родителей думают, что педагоги-психологи будут помогать органам ювенальной юстиции отнимать детей. В родительских чатах буквально недавно было видео о том, что психологи будут обучены на психотерапевтов и будут выдавать препараты детям. Большинство общественных родителей выступают против тестов, которые использовались для диагностики по превенции суицида", — из интервью школьного психолога во время исследования организации Just Support.
При этом в большинстве школ, помимо психологов для детей, работают отдельные центры поддержки родителей, где они могут получить консультации и другую необходимую для воспитания информацию. Но сами мамы и папы или не знают об этих центрах, или отказываются их посещать.
Как работают частные психологи?
Родители, которые всё-таки считают психологическую помощь необходимой для детей, предпочитают специалистов частной практики. Tengrinews.kz удалось пообщаться с несколькими такими семьями, и они признались: они ушли к платным психологам после попыток работы со школьными. И несмотря на большие расходы на консультации, уже несколько лет продолжают пользоваться именно этими услугами.
В частную практику уходят и лучшие специалисты из системы образования. Об этом также говорится в исследовании Just Support. Главная причина, по которой они меняют место работы — разница в доходах. Одна консультация частного психолога в Казахстане может стоить от 15 до 20 тысяч тенге, месячный оклад у психолога в центрах, как уже упоминалось, — 190 тысяч.
Ещё одно преимущество: частные психологи за счёт гибкого графика находят время для индивидуальной или групповой терапии, а также дополнительного образования.
Карлыгаш Мелис — суицидолог, психолог частной практики, говорит, что эти условия необходимы для личности самого психолога и эффективности его работы. Специалист может также обратиться за помощью к коллегам, что нередко недоступно сотрудникам гоцентров поддержки.
"С согласия клиента, специалист, который зашёл в тупик, имеет право обратиться к супервизии. Супервизия — это профессиональная площадка, где сложный кейс разбирается при участии коллег и профессионалов без упоминания личных данных клиента. Работа идёт непосредственно с самим специалистом, что впоследствии способствует качеству оказания помощи клиенту", — объясняет Мелис.
Карлыгаш Мелис, фото предоставлено спикером
Она добавляет, что психологам также рекомендована личная терапия во избежание профессиональной перезагруженности и сохранности личностной структуры:
"Необходимо быть эмоционально сбалансированным, следить за здоровьем и собственной экологией. Специалисты помогающей профессии — это живые люди, которые в силу профессиональной деятельности сталкиваются с самыми сильными стрессовыми ситуациями. При этом они наделены эмпатией, возможно, намного выше, в силу чего и эмоционально быстро растрачивают свои силы".
Сама Мелис принимает в сутки не более двух-трёх клиентов, что считает наиболее комфортной нагрузкой для себя. В отличие от 10, которые приходят в центры.
"Родители выбирают частного специалиста просто потому, что с ним можно найти время и пространство для глубокой работы, — продолжает психолог. — В частной практике легче применять разные техники: нарратив, метафорические карты, арттерапию. Конечно, работа идёт не только с ребёнком, но и с родителями, ведь именно они — весь мир для своих детей. Такая работа требует гибкого графика. Частный психолог находит индивидуальное время, удобное и для клиента, и для себя".
При этом Мелис подтверждает тот факт, что интерес к психологам в Казахстане растёт и большинство родителей понимают важность этих услуг.
"С каждым днём, всё больше людей признают необходимость обращения к психологам — и это, на самом деле, очень хорошая тенденция. Это новый подход к собственному здоровью, где важное место занимает психологическое состояние. Это проявление уважения к себе, которое становится основой для построения счастливой семьи и полноценной жизни", — объясняет психолог.
Не довольствоваться цифрами
Светлана Богатырёва говорит, что во время проведения исследования они заметили, как многие центры всё-таки предоставляли статистику ради статистики, в погоне за результатами на бумаге раздували цифры.
"Когда происходит очередной громкий случай, всё валят на психолога. Но чтобы не допускать этих критических ситуаций, нужен регулярный мониторинг качества работы. Не довольствоваться цифрами, показателями — сколько клиентов обслужено, а как они были обслужены? Какими специалистами? Какого уровня помощь была оказана? Какие результаты? Вот на эти моменты как будто бы никто не обращает внимание. То есть открыли центры и — будьте довольны. Но это так не работает", — говорит Богатырёва.
Список всех рекомендаций, которые исследователи выдвигают по результатам мониторинга, команда Just Support направила в Комитет по охране прав детей при Министерстве просвещения. А также планирует встретиться с госорганами, представителями центров, детскими омбудсменами и другими организациями в этой сфере на круглом столе, чтобы обсудить ситуацию.
"Комплексный план, в рамках которого были созданы эти центры, продлится до конца 2025 года, а затем будет принята большая комплексная программа "Дети Казахстана", которая объединит все меры и усилия по обеспечению прав и благополучия каждого ребёнка. Мы хотим обсудить все рекомендации, чтобы они были учтены и при составлении этой большой программы", — делится своей мотивацией Богатырёва.
Она уверена — если работа в центрах останется такой же, положение с безопасностью и благополучие казахстанских детей не изменится:
"Если этими вопросами не заниматься системно, ситуация либо останется такой, какая она сейчас, или будет ухудшаться. Особенно это касается насилия, которое склонно к эскалации при отсутствии адекватной реакции. Все проблемы, касающиеся безопасности детей в Казахстане, не надуманные, они реально существуют. И если ими не заниматься, то в будущем мы можем увидеть ещё более удручающую ситуацию".
Ранее редакция публиковала материал-исследование о том, как развивалась психологическая помощь в Казахстане, начиная с советских времен и заканчивая нынешним днём, и о том, нужно ли её регулировать сейчас.
